1981-1982

 

3. Полет трутня *

8. Никого нет дома

13. Finish Music 1

 

14. Интерлюдия *

18. Finish Music 2

 

33. Кода

 

Доработаны в 2022 г.

Восстановлена в 2023 г.

 

По-над кручею сизой тучею —
Камарилия Виниспучио,
Кружит стаею, давит кучею
Камарилия Виниспучио.

Расползается по Идиллии
Виниспучио камарилия.
Не допустит гнус провокации
В долгожданный час коронации.

Рыжий фрак по такому случаю
На полковнике Виниспучио,
Рядом с ним жена, тварь трясучая,
Кособокая Виниспучия.

Позади него адъютант Махмуд,
Позови его — плюнет, как верблюд.
Разевает всласть пасть вонючую
Козырная масть Виниспучио.

Власть в руках свиньи — это главное.
Блещет золото самоварное.
Колокольный звон, вой фабричных труб,
Головой трясет лошадиный круп.

На горе народ пивом пенится,
Гневно ножкой бьет, ерепенится.
Как белье утюг, славит нация
Виниспучио коронацию.

«Граждане Идильи,
Дети камарильи, у-у, у-у,
Я ваш новый
Насекомый,
И отныне, и всегда будет так!» —
«Наверное, полковник — дурак».

«Гражданам Идильи
Яйца крокодильи есть, у-у,
И лангустов, у-у,
И мангустов, у-у,
И отныне, и всегда будет так!» —
«Наверное, полковник — дурак».

«Гражданам Идильи
Слезы крокодильи лить, у-у,
Только в среду, у-у,
До обеда,
И отныне, и всегда будет так!» —
«Наверное, полковник — дурак».

«Пусть статую
Отольют из чугуна-а.
Пусть кастрюлю
Обязуют съесть слона-а!»

♬

«Гражданам Идильи
Песни в новом стиле петь, у-у,
Только в стиле рокабилли.
И отныне, и всегда будет так!» —
«Наверное, полковник — дурак».

Хоть убей, не отдам
Наш большой чемодан,
Тот, что в сердце твоем и моем.
В нем тоска и печаль,
И, конечно, мне жаль,
Что теперь не живем мы вдвоем.

Все прошло, только тот чемодан
Помнит горе разлук и обман.
Потому я его не отдам.

Все возьми, но мое
Дробовое ружье
Ни за что я тебе не отдам.
В нем обида и стон,
Старый ржавый пистон,
Полон дроби набитый патрон.

Все пройдет, только это ружье
Будет помнить злодейство мое.
Потому не отдам я ружье, ё-ё-ё.

Позабуду о всем,
Нам на свете не жить уж вдвоем,
А виною — развод,
Шел процесс целый год,
Только счастье теперь не придет.

Не может быть, чтобы фискалы
Украли фотоматериалы,
Какой от этого им прок?
Ведь воровство — большой порок.

Их, верно, взяли феодалы,
У них на поясе кинжалы,
И за спиною самопалы,
Они большие зубоскалы.

А, может быть, и радикалы
Не побоялись криминала,
Тюрьмы Бастильи и скандала
И взяли фотоматериалы.

А может интеллектуалы,
С преступной целью интегралы
Помножив на факториалы,
Украли фотоматериалы?

Бесспорно, интеллектуалы,
С утра наевшись люминала,
Сюда прислали самосвалы,
А сами спрятались в подвалы.

Пусть знают эти каннибалы:
Они все импотенциалы,
Стегоцефалы, Буцефалы,
Не миновать им трибунала!

* * *

Ем с аппетитом!

Когда стакан твой пуст и пуст твой портсигар,
Ты вспомни, друг, былых скитаний перегар,
Ты вспомни нары и нарывы на губах,
И вонь вокзалов в захолустных городах,
И звон бесстрастный телеграфных проводов,
И наши оргии на крышах поездов,
И столб с табличкою «101-й километр»,
Где пьяный сторож нам давал ночлег и хлеб.

Ты вспомни, друг, как отдавались мы речам,
Телами землю согревая по ночам,
Под стук зубов и заглушая сердца стук,
С тобой мы спорили до слез, ты вспомни, друг.
Ты был неправ, а я наивен был, как снег,
Что по весне хотел растаять позже всех.
«Кто чист — спокоен. Весел тот, кто согрешил».
Огонь дискуссий летний дождик потушил.

Траву примятую укрыл багряный прах,
И снова нары и нарывы на губах,
Две пачки чая под подушкой ждут свой час,
В углу мужик с тоски насилует матрас,
И мнут колоду три отпетых подлеца,
Поставил кто-то на сопливого мальца,
А тот уже в парашу прячет свой испуг,
Ты спишь и ничего не вспомнишь, друг.

♬

Куртки, плащи и пальто,
Изготовленные из капроновой ткани,
С пленочным покрытием,
Обладающим водоотталкивающими свойствами,
Нельзя стирать, а также гладить,
На батарее их сушить,
И отдавать нельзя в химчистку
Куртки, плащи и пальто...

Их можно только вытирать
Влажной мягкой тряпкой или губкой.

Хоть и неприлично,
Но хочу сказать,
Что я безгранично
Люблю свои глаза.

Я люблю свои глаза,
Их смех и печаль.
Я хочу тебе сказать:
Погибнуть не жаль
За один лишь милый взгляд,
Взгляд любимых глаз.
Я люблю свои глаза,
Их радость и грусть.
Для тебя смешны мои слова —
Ну и пусть.

Не боясь презренья,
Я хочу сказать:
С моей точки зренья
Я люблю свои глаза.

Я люблю свои глаза,
Их смех и печаль.
Я хочу тебе сказать:
Погибнуть не жаль
За один лишь милый взгляд,
Взгляд любимых глаз.
Я люблю свои глаза,
Их радость и грусть.
Для тебя пусты мои слова —
Ну и пусть.

Не гоги горшки обжигают, не гоги.
Магоги горшки обжигают, магоги.
Горшечное дело совсем захирело.

Мы любим всецело
Горшечное дело.
Ему отдадим мы
И душу, и тело.
Горшечное дело.

Хэй, папаша, куд-куда?
Пэй-па-па-бу-пэй.
Хэй, папаша, ты куда?
Хэй, папаша, хэй!

Хэй, мамаша, куд-куда?
Пэй-па-па-бу-пэй.
Хэй, мамаша, ты куда?
Хэй, мамаша, хэй!

♬

♬

В тиши болота стонет жаба,
Моей тоске подпеть пытаясь.
И дышит часто, заикаясь.

Болота вонь, как будто ладан,
Меня окутывает мягко.
Я чую — то не вонь, а мята.

Вокруг меня сплошные топи,
Куда ни ступишь — затянуло.
Как ни кричи, твой глас потонет.

Многоголосье жаб зловонных
Со временем не замечаешь
И думаешь, что привыкаешь.

Вонючий ил, липкая зелень
В глаза мне лезет, в нос и в уши.
Я жаба среди жаб толстущих.

В подземной утробе, где темень и смрад,
Леса сталактитов растут невпопад,
Летучие гады на сводах висят,
Гудят водопады, и зубы гудят.

Вот котел, а в котле кипит осел.
Чего кипишь, осел, в котле?
Вот престол, а на нем сидит козел.
Чего сидишь, козел? — Бе-е-е!

В подземной утробе не курят, не пьют.
Четыре урода железо куют.
Четыре урода и восемь калек.
Куют и бросают то в пламя, то в снег.

Вот котел, а в котле кипит осел.
Чего кипишь, осел, в котле?
Вот престол, а на нем сидит козел.
Чего сидишь, козел? — Бе-е-е!

В подземной утробе, в расщелине сна
Убита-зарыта нагая Весна,
Нагая пастушка, а, может, швея,
И в маленьком ушке резвится змея.

Вот котел, а в котле кипит осел.
Чего кипишь, осел, в котле?
Вот престол, а на нем сидит козел.
Чего сидишь, козел? — Бе-е-е!

Чушь и бредни, что не пахнут деньги,
Деньги пахнут, как цветы.
Рупь — как роза, трешка — как мимоза:
В этом убедишься ты
Пятого-двадцатого.

Чушь и бредни, что несчастье в деньгах,
Деньги — это счастие.
Рупь да трешка, дай еще немножко:
Вот уж ты миллионер
Пятого-двадцатого.

Но не бредни, что отменят деньги,
Деньгам время отмирать.
Сдохнут розы, пропадут мимозы,
И никто не будет ждать
Пятого-двадцатого.

♬

Вещие сны, зловещая явь.
С этой весны сосет мне сердце пьявь.
Был в любви я неумерен —
Видно пьявью я беремен... О-е

Стек под откос осенний навоз.
Пыжусь-тужусь, никак не разрожусь.
Я соплями мажу глину,
Надрываю пуповину... О-е

Вот и зима, спит Колыма.
Спят лагеря, и спит любовь моя.
Снятся голые мне бабы,
Сосны, ели, баобабы... О-е

Каменное сердце,
На душе резина,
Дом, как у святого,
И супруга Зина.

На летающей свинье в Магадан,
Никому я своих денег не дам.

Люся с Бриллиантом
Целый день на скачках.
Я июльским утром —
Черная собачка!

Временные детки,
Плачет пьяный мэн,
Над водою дымка,
Сделано в Жапэн.

Каменное сердце,
На душе резина,
Дом, как у святого,
И супруга Зина.

Если хочешь быть здоров,
Не пугайся докторов,
А пугайся злых коров,
Если хочешь быть здоров.

Если хочешь быть красив,
Никогда не ешь ты слив.
Сивый мерин скушал слив,
И поэтому стал сив.

Если хочешь быть умен,
Не кусай неверных жен,
А выращивай паслен,
Если хочешь быть умен.

Если хочешь много знать,
Научись скорей читать:
Буквы в слоги составлять,
Если хочешь много знать.

Если хочешь запотеть,
Не пытайся осоветь.
Должен ты осоловеть,
Если хочешь запотеть.

Если хочешь быть хорош,
Не устраивай дебош,
А возьми с собою грош
И купи новых галош.

Если хочешь много есть,
На рожон не надо лезть.
Надо шасть и надо хлесть,
Если хочешь много есть.

Не может быть, чтобы фискалы
Украли фотоматериалы,
Какой от этого им прок?
Ведь воровство — большой порок.

Их, верно, взяли феодалы,
У них на поясе кинжалы,
И за спиною самопалы,
Они большие зубоскалы.

А, может быть, и радикалы
Не побоялись криминала,
Тюрьмы Бастильи и скандала
И взяли фотоматериалы.

А может интеллектуалы,
С преступной целью интегралы
Помножив на факториалы,
Украли фотоматериалы?

Бесспорно, интеллектуалы,
С утра наевшись люминала,
Сюда прислали самосвалы,
А сами спрятались в подвалы.

Пусть знают эти каннибалы:
Они все импотенциалы,
Не миновать им трибунала!
Не миновать им трибунала!

Малютка, злюка, забияка.
О-е, тру-ля-ля.
Ублюдка, бяка, кулебяка.
Гони три рубля.

Купи нам туша и гуаша.
Куплю на пятак.
Отдай нам тушу тети Маши.
О'кей, гутен таг!

Заткнитесь дудки и фанфары
И аккордеон.
Заткнитесь гаги и гагары
И хамелеон.

Заткнитесь жареные птицы,
Свекла и морковь,
Когда поп-группа Аппетицер
Поет про любовь!

Столичный балаган построен в стиле рококо,
Зверинцем прет из-под кулис.
Снова жмет очко мое атласное трико,
Я снова выхожу на бис.

Под куполом мрак,
Не бойся, дурак,
Ты — гвоздь программы, ты — звезда.
Решительный шаг,
И в дамках ишак,
И риск сполна покроет мзда.

Кончен трюк, у смерти выигран спор,
Но разочарован зал.
Вижу я в глазах немой укор:
«Почему ты не упал?»

Горбатый сифилитик арлекин месье Коко
От черной зависти прокис.
Снова жмет очко мое атласное трико,
Я снова выхожу на бис.

Насупился зал:
«У-у, чтоб ты упал!»
И хором чавкнул эскимо.
Тут лопнул канат —
Я камнем на мат,
На стены брызнуло дерьмо.

Кончен трюк, у смерти выигран спор,
Врач сказал, я буду жить.
Но в глазах опять немой укор —
Просят номер повторить.

И снова жмет очко мое атласное трико,
И мой в афишах бенефис.
Нет, эту пулю я не захерачу в молоко,
Я снова выхожу на бис.

Под куполом мрак,
Не бойся, дурак,
Ты — гвоздь программы, ты — звезда.
Решительный шаг,
И в дамках ишак,
И риск сполна покроет мзда.

Но вдруг понял я в последний миг:
Не уверен — не рискуй.
Показал я им огромный фиг.
Аллилуйя, аллилуй.

На столе тоскуют два прибора,
Бродит тень по пачке «Беломора»,
И часы — дзинь-бздынь-ку-ку —
Бьют двенадцать наверху.

Да, кукушка дело знает четко —
Яйца послала свои к чечеткам
И пятнадцать раз на дню
Затевает кукуйню.

Съеден антрекот, задуты свечи,
Только я, да бесконечный вечер
В этой комнате пустой.
Ну а это кто? Постой!

Афиноген — человек из ваты.
Афиноген — борода лопатой.
Афиноген — охламон горбатый,
Скажи мне, где любовь моя?
Ля-ля-ля-ля-ля-ля.

Я ему по морде автоматом:
Не пори фигню своим ребятам.
В песне нет ни слова матом.
В песне нет ни слова матом.

Тут же набежали меценаты,
Растащили песню на цитаты,
А всему виною он —
Ну-ка хором, в микрофон:

Афиноген — человек из ваты.
Афиноген — борода лопатой.
Афиноген — охламон горбатый,
Скажи мне, где любовь моя?
Ля-ля-ля-ля-ля-ля.

Вызрела песня на ветвях судьбы,
Познав пламень солнца, прохладу воды.
Робкий цветок был опылен дождем,
И полуденный, истовый, ласковый солнечный свет
Дарил ему цвет, дарил ему цвет.

Сказочны формы, но неведом вкус,
И кто-то прельстился и сделал надкус.
Сплюнул и песню отшвырнул в песок
И презрительный взгляд подарил,
Так как песенный сок
Был горек как яд, был горек как яд.

Мертвая песня рассыпалась в тлен.
И еще дребезжащий аккорд отряхнула с колен
Долгая ночь, летняя ночь.

Время рассеяло тех дней следы,
Аллеи куплетов, мелодий сады.
Может быть, песня где-то вновь цветет,
Терпкой влагою жажду свою утоляя, но вот
Будет ли плод, будет ли плод?

Тяте — воля, детям — хлеб,
Мертвецам — холодный склеп.
Не потушит ветерок
Пред иконой огонек.

«Тятенька, тятенька, где твои детки?» —
Снежная вьюга плачет.
Катятся санки прямо под танки,
Смерть за санями скачет.

Намела метель сугроб,
На столе — сосновый гроб.
Как не плакать, не тужить,
Как без тяти детям жить?

«Детоньки, детоньки, где же ваш тятя? —
Снежная вьюга плачет. —
Помер ваш тятя, труп на полатях,
Смерть по полатям скачет».

Синий купол, медный крест,
С колокольни благовест.
К церкви нищенка бредет,
В церкви Боженька живет.

«Боженька, Боженька и ангелочки!» —
Детское сердце плачет. —
«Смилуйся, Боженька, вянут цветочки,
Смерть за амвоном скачет!»

Ой ты, девица-краса,
Золотые волоса.
За твою за красоту
Не обижу сироту.

«Батюшка барин, милый боярин,
Сердце от счастья плачет».
Катятся санки прямо под танки,
Смерть за санями скачет.

Воскресенье, воскресенье —
День публичного веселья.
Позабудь про телемуть
И пройдись куда-нибудь.

В летнем театре ЦэПэКиО
Представляет Игорь Кио.
Над рядами «ох!» и «ах!» —
Всех оставил в дураках.

Детвору катают пони —
Что за сказочные кони?
Сена нет и нет овса —
Вот откуда чудеса.

Разноцветные качели,
Заводные карусели.
Отдыхающий Илья
Накачался как свинья.

По аллеям крутят маги
Волосатые стиляги.
Ну уж это перебор —
Ягодицы на пробор.

Пару слов про ягодицы:
На скамеечках — девицы.
Проходящим мужукам
Бьют, смущаясь, по рукам.

Пансион любовных тягот
Под гроздьями волчьих ягод.
Невоздержан был Егор,
Теперь ходит на «Бугор».

Если вам не в душу шашни,
Дуйте в шахматы иль в шашки.
В павильоне день-деньской
Мат над шахматной доской.

Дверь клозета на запоре,
Рядом с ней бушует море:
Желтое, зеленое,
Горькое, соленое.

Бродют по цветочным грядкам
Нарушители порядка.
Хулюганы сям и там
Лупят граждан по мордам.

Выраженья неприличны,
Все задержаны с поличным.
Постовые ходят в ряд,
Забирают всех подряд.

Если вас не грабанули,
Вы отлично отдохнули.
Вот такое вот кино
В нашем Цэ Пэ Кэ и О.

В тихий лунный вечер
В ожиданьи встречи
Я стоял с букетом у моста.
Ты пришла неслышно — я заметил, чуть дыша,
До чего ж была ты хороша.

Помню дни и ночи —
Был я счастлив очень,
Видел пред собой твои глаза.
Утром на постели ты лежала, не дыша, —
До чего ж была ты хороша.

Но прошли недели.
Белые метели
Замели пролеты у моста.
Приходя к могилке, вспоминаю, чуть дыша,
До чего ж была ты хороша.

Мы не будем, мы не будем зареветь,
Раз, два, три, четыре, пять — мы будем петь.
Петь и танцевать, три, четыре, пять,
Весело притопывать-прихлопывать.

Ну-ка, детки, разодвинем шире круг,
Пусть танцуют стар и мал — и дед, и внук.
И пускай паук уползет в сундук.
Тем, кто весел, не грозит любой недуг.

Происки врага нам не страшны, да, да.
С нами наши старшие друзья всегда.
Пусть наш хоровод крепнет и растет —
Радость и веселье нам с тобой несет.

Месяцу-альфонсу
Кинув томный взор,
Рыжая хмарь, огненный царь, красный фонарь.

Умирало солнце
На ладонях гор.
Рыжая хмарь, огненный царь, красный фонарь.

И сочилась плазма
В щели птичьих гнезд,
Черный графит, белый гранит, бледный зенит.

Нету больше глаза
У циклопа звезд.
Черный графит, белый гранит, бледный зенит.

Чаши пусты,
Лижут костры
Бумажные клети.

Манит вода,
Гонят стада
Сермяжные плети.

Вымазал зной
Сыпью чумной
Трупы шакалов.

Пухнет кадык,
Мутный арык
За перевалом.

Не печалься, Зульфия моя,
Милая.
Твой Саид
Народный скот сохранит!

Ночью прокис
Сладкий кумыс —
Дар Сулеймана.

Сочный урюк —
Целый бурдюк —
Съели джейраны.

Блекнет Восток,
Влаги исток
Высох с рассветом.

Милая
Зульфия,
Где же ты, где ты?

Не печалься, дорогой Саид,
Мой джигит.
Зульфия
Огонь в тандыре сохранит!

♬